Твердыня грёз  - Елена Маврина

– Выглядит нежилым.

На нижней ветви дерева, над крышей, караульным застыл чёрно-синий ястреб. В окнах колыхнулись вязаные занавески. Дверь приоткрылась, явив молодую женщину в длинном платье. Узоры птиц на холщовой юбке двигались в такт плавным движениям. Несмотря на вынужденную суровость, в ней всё казалось приветливым, доброжелательным: взгляд серых глаз, осанка, мимолетные жесты. Вид израненных подростков хозяйку дома встревожил.

– Что случилось? – спросила она, в замешательстве осматривая едва стоящих на ногах гостей. – Льван, кто эти дети? – Её строгий взгляд застыл на Клюве.

– Зух растерзан многоликими. Вся банда… – Охотник умоляющим голосом пояснил: – Они пленники. Товар для змеядов. Ночью мы сбежали. Хотя бы двоих, Мирна, немощных девочек, приюти.

Молчание хозяйки росло непреодолимой горой. Они пришли заплетающимися ногами, безотчетно уповая на чужую доброту, редкое, словно солнце в грозу, сострадание. И вот теперь в гудящих от бессонницы головах поселялся призрак поражения. Одиночества. Бессилия и напрасности попыток спастись.

Мирна протянула руки с намерением взять под опеку Эфу, прислоненную к Клюву выпавшим из гнезда птенцом.

– Проходите, – произнесла женщина, с опаской всматриваясь в темноту леса. – Только не шумите, прошу. Мои дети боятся незнакомцев.

Дверь дома закрылась на засов. Подростки неуклюже столпились в тесном коридорчике, боясь шевелиться без разрешения.

– Где Хадуг? – спросил Клюв, поглядывая в открытые комнаты, скованные покоем.

– Он в Клете. Приедет через два дня. Снимайте верхнюю одежду, рюкзаки. Мне потребуется помощь. Девочки, – поманила она рукой Злату и Исмин.

Исмин кивнула, пытаясь снять куртку. Прислонилась плечом к шкафу. Веки её бессознательно сомкнулись, тело осело по стенке на пол. Затишье дома нарушили взволнованные голоса. Горан с трудом поднял на руки раненую спасительницу косуль.

Эфу и Исмин спешно переместили в соседнюю комнату и положили на ковёр у мерцающего самоцветами камина. У стен стояли резные скамьи с вышитыми подушками, висели мохнатые венки из душистых трав. За окном плавно угасал день.

– Мне нужно их осмотреть. – Мирна откинула с лица Исмин грязные пряди. Попыталась снять куртку, но засохшая кровь склеила рукав с кофтой. – Льван, проведи мальчишек в кухню. Там вёдра, а пруд – за деревом. Наносите воды в парильню. – Её проницательный взгляд скользнул по каждому чумазому лицу. – Вам нужно искупаться.

Клюв кивнул, послушно отзываясь на непривычное ребятам имя. Горан, Уц и Тами поковыляли за ним прочь. В кухне горела варочная печь. На краю плиты, позвякивая крышкой, в чане кипела вода. Мальчишки нашли пять пустых вёдер под столом с посудой.

Холод леса взбаламутил воспоминания скитаний и озноб, пробирающий паникой, что идти – некуда. Обогнув широченное дерево, они услышали журчание воды. Родник стекал в круглое каменное углубление, а оттуда, минуя широкие корни и мелкие деревца, подпитывал небольшой пруд. Наполнив вёдра, ребята начали огибать громадное дерево. Уц плёлся позади, ворча, что даже бандиты выделяли им в день лепёшек. Клюв не отвечал на жалобы, на вопросы Тами и Горана. Спутники довольствовались смутным: «Вскоре объясню».

Позади дома аккуратной избушкой стояла парильня. Мальчики вылили воду в бак. Клюв растопил березовыми дровами печь-каменку. Полки для сидения выскобленно белели. Веники источали терпкий запах сухих листьев.

Горану казалось, что он не купался вечность, что кожа засохла грязной коркой, а одежду останется только спалить. Пар прогревал до костей, до самого продрогшего нутра, и мысли раскачивались на волнах умиротворения, не замечая рядом ни шумной болтовни Тами, ни синяков и багровых полос от розог на спинах Клюва и Уца.

За дверью парильни в корзине обнаружилась чистая одежда. Она была в заплатках и слишком велика, но в сравнении с изодранными вещами беглецов – настоящее убранство.

Одевшись, мальчишки постучали в комнату с камином. На их голоса в конце узкого коридора приоткрылась дверь. В щель выглянули три кудрявые головки: два мальчика и малышка-девочка. Появившаяся Мирна взволнованно спрятала любопытных чад.

– Это её дети? – спросил Тами, смотря на закрывшуюся дверь в рисунках нежных цветов.

Клюв ответил:

– Да. Эли – четыре, а её братикам… около пяти-шести, не помню точно. Они погодки.

Спустя несколько минут со свечой в руке появилась Мирна. За ней боязливо кралась хромая изумрудная лисица. Женщина повязала на волосы косынку, спрятав светлые пряди под узорной тканью. Чистые лица мальчишек вызвали у неё вымученную улыбку.

– Я сбила жар, – шепнула, – но это ненадолго. Нужно накопать кореньев вядун-травы и настоять листья воронова дерева. Пока девочки купаются, я приготовлю поесть.

Последнее слово показалось целебным напевом. Мальчишки закивали, галдя благодарностями.

– Тише, – Мирна приставила палец к губам, – не разбудите малышей.

На ковре у камина хватило бы места спать, блаженно вытянув ноги и руки. Спать голодными – главное, что без вздрагиваний от морозных сквозняков, плача, стонов косуль, ругани браконьеров. Самоцветы в каменной кладке переливались синими, бордовыми, жёлтыми красками. Мальчишки сидели, обхватив колени руками и бессмысленно наблюдая за пламенной иллюминацией.

– Откуда ты знаешь её? – спросил Уц охотника, вдыхая с упоением аромат жареных овощей, просачивающийся дымком из кухни. – Мирну?

– Меня учил читать следы Хадуг, её муж. Они безродные.

Тами моргнул, проясняя картинку пляшущего огня. Рука его опять безуспешно поманила изумрудную лисицу, наблюдающую за незнакомцами со скамьи.

– Ничегошеньки, – высказался он, округляя глаза. – Теперь я всех видел: гончих, змеядов, браконьеров и… безродных. А ещё лисиц с рожками.

– Вы не встречались с безродными? – удивился Клюв.

– Только с нищими в портах, – вспоминал Уц. – Торговцы говорили: то были безродные. Не знаю… Почему они становятся такими?

– Осуждённых за связи с крадушами казнят, а их детей лишают Рода. – Клюв взглянул на главное свидетельство его прав – нашейный кулон, отливающий сталью охотника. – Это действительно нищенское существование. Многие из них бегут от жестокости людей и объединяются ради выживания. Хадуг знает о целых поселениях безродных в лесах.

– А браконьеры разве не безродные?

– Банда Зуха? Нет.

– Как ты связался с ними?

– Давняя история.

– История? – прошептал Тами, зевая. – Расскажи, – заканючил, потирая сонные глаза пальцами.

– Она не слишком интересная.

Горан повернулся к Клюву:

– Почему Мирна называет тебя Льваном? Это твое настоящее имя?

– Нет. Но можете звать, как привыкли.

– Почему Льван? – настаивал Тами.